Обсидиановый нож - Страница 168

168

— Мин, я слышал голос Брахака. Он говорил об опасности?

Она сидела, зажав руки между коленями.

— Опасно… сопротивляться тем… кто придет за вами… — мысленно переводил он ее слова, — чтобы отвести вас… к железной дыне.

Неожиданно и фальшиво он осведомился:

— Разве мы мешаем кому-либо?

Она промолчала. Колька заглянул ей в лицо, и взгляд его отдернулся, как рука от раскаленного металла. Он отвернулся будто бы посмотреть на Рафаила, а глаза ее горели на нем, как два ожога.

Очень хотелось курить. Он шесть лет не курил. Сейчас руку бы отдал за сигарету. Смотрит! Сидит такая, какая есть — тонкая, гладкая и округлая, и коричнево-матовая, как старая скрипка — смотрит… Сопротивляясь неслыханному томлению, он злобно подумал что такие глаза надо под паранджой прятать, наглухо, насовсем…

Он разозлился — давно было пора. Злость отшибает сексуальные эмоции. Он хочет вернуться, и он вернется, тоже мне обольститель, светловолосая бестия… Злобно фыркнул на Бурмистрова — проверку придумал, экспериментатор! А ну, Карпов, прекратите эмоции… «Тик-так, тик-так, не стучите громко так». Вы еще не влипли, Карпов, и, будем надеяться, благополучно вернетесь в городок, под осенний мелкий дождичек…

Девушка молчала. Он спросил четким, официальным голосом:

— Кто желает нам зла, Дхарма?

Она ответила сдержанно:

— Раджаны никому не желают зла, Адвеста.

— О чем же толковал Брахак?

— Ученые Равновесия недовольны вашим пришествием…

— Постой, во имя Равновесия… — он перебил ее и осекся. За шесть часов в него вдолбили даже обиходные выражения: «Во имя Равновесия» — а он и знать не знает, какой в них смысл.

— Это ваше Равновесие, это… это охрана?

Он бы спросил: «Это полиция?», но слова не знал.

— Охраняют Охотники… — Она прищурилась на Кольку, подняла ладонь движением властным, ловким и очень выразительным: сейчас она объяснит именно то, что его интересует. — Охотники охраняют Равновесие от всего, живущего по ту сторону Границы. Он всего живого, с чем не могут справиться наматраны…

— Наматраны?

— Животные и растения, охраняющие Равновесие на Границе.

— А! Вовк, я тебе рассказывал.

Володя ухитрялся писать, балансируя блокнотом на колене — левой рукой придерживал очки. Дхарма теперь смотрела иными глазами, просветленными от любопытства, и вся ее фигурка выражала пронизывающий интерес. «Почему вы Головастые?» — задала загадку!

— Три солнца прошло, — заговорила она, — и три солнца я думала. Как все ученые, прослышавшие о железном доме… Охотники прошли на Птицах всю землю, Головастых нигде не встретив, — о-а, огромные кузницы построили железный дом! Таких нет на Земле… — Она как бы делала усилие, чтобы спросить, и не могла… — Врач Лахи думает, что вы рождены подобной Земле планетой, спрятанной за Солнцем…

— Изящная гипотеза, — пробормотал Володя. — Зеркальное отражение…

— Это говорил бритый, Врач, — быстро пояснил Колька. — Ахука — астроном, эх — куда же он подевался? Нет, Дхарма, мы не с планеты, спрятанной за Солнцем, мы… мы…

— Не знаем, как наша Земля соотносится с вашей, — механическим голосом подсказал Володя.

Колька перевел. Девушка кивнула, пылая от смущения, как черная роза на солнце. Обычаи, что ли, запрещают им расспрашивать гостей?

— О Границах я скажу, Адвеста. Пришествие ваше означает, что Равновесие имеет иные Границы, сверх известных нам. Но первый закон Границы приложим и к железному дому: «Случайное полезно. Намеренное — вредоносно».

— Не понимаю.

— Я понимаю, — сказал Володя. — Продолжай.

— Намеренное вредно… А мы, Охотники, намеренно ввели вас в Равновесие, мы нарушили закон Границы, ибо не могли вас прогнать, ибо Раф-фаи был ранен, и никогда прежде Границы не пересекались Головастыми. Нам должно было вас прогнать, Адвеста…

— То есть как прогнать?

— М-молчи… — с тоской сказал Володя. — Продолжай, мы слушаем.

— Что же мы, слепни, чтобы нас прогонять? — возмущался Колька. — Дхарма, в законе нет мудрости, вредно случайное, а не намеренное!

Она снова, как четверть часа назад, поразилась до оторопи, но сдержалась. Только повторила, глядя расширившимися глазами: «Вредно случайное, а не намеренное…» Неожиданно Бурмистров добавил масла в огонь.

— Разве мы — поедатели крыс? — спросил он и уставился на Дхарму.

Она ответила:

— Вы более вредоносны, Володия! Пожиратели крыс нарушают Малое Равновесие. Вы, железные Головастые, нарушаете представление ученых о незыблемом.

— Эге, подобрались к сути, — сказал Володя. — Что же вы считаете незыблемым?

Дхарма ответила одним словом, которое в переводе имело смысл: «порядок развития» или «степень развития».

— Поясни примером, — попросил Володя.

Она улыбнулась через силу:

— Умение производить поделки из камня или железа мы незыблемо полагаем нижним. Даже крии пытаются обтесывать камни. Умение выращивать и управлять мы полагаем умением Равновесия.

Опять Равновесие! Колька уже открыл рот, чтобы выяснить раз и навсегда, что подразумевается под этим понятием. Володя жестом остановил его.

— По этому пункту все, Николай. Оставь ее в покое. Не то мы делаем, ей мучительно трудно, по-моему…

— Жалостный ты мой. Почему ей — мучительно?

— Ты б не юродствовал, Николай…

168