Обсидиановый нож - Страница 171

171

Они шли. Быстро. Во всю ширину просеки.

Завыла обезьяна высоко над головой. Воплем загремел весь город.

Колька дал еще очередь и каждый раз видел, как отшатывается чудовищная безглазая голова, а они шли. Как во сне. Оставалось три патрона, но уже не было сил наводить пистолет. Колька застонал. Это было вне реальности, и он пытался проснуться. Шаги приближались с тяжелым шлепаньем. Как спасенье и счастье он увидел, что между чудовищами проскочила тонкая человеческая фигура и вскинула руки.

— Безумец, — проговорил человек. Чудовища стояли за его спиной.

— Зачем ты привел их? — сухими губами прошелестел Колька.

— По воле Нараны.

— Зачем?

— Чтобы вы ушли к железному дому.

Перехватило горло. Он просипел «ле-е…» — первый слог слова «зачем», но за него спросила Дхарма:

— Зачем привел ты нардиков? Пришельцы спешат уйти, они сами спешат.

— Возможно и так, о Врач… Однако Равновесие прекрасно, а железо несъедобно — ты слышала, как пугал он посланцев Великой?

— Как и вы тщились испугать его — глупцы!

Колька молчал.

— Я спрашиваю Пришельцев: согласны ли вы уйти?

— Согласны, — выдавил Колька.

— Слово сказано. До рассвета вы опуститесь у железного дома.

— Хорошо. Но пусть Врач будет с нами. Наш друг все еще болен.

— Ваше желание справедливо, — ответил человек. — Врач полетит вместе с вами, если захочет.

Колька был еще сжат, заморожен ужасом, который вызывали в нем чудовища. Он обходил их взглядом, как мог. Знал, что это из-за Дхармы он не бросает пистолет и не кидается на землю, закрыв руками голову. Хорошо, что Володька не выскочил на выстрелы.

— Поспеши, — сказал человек. — Птицы ждут.

— Пусть уйдут эти.

Человек пропел на языке Памяти: «Возвращайтесь к Наране». Чудовища качнулись, растворились в лунной тени; мерно, глухо вздрагивала земля. Человек улыбался как ни в чем не бывало. Когда он повернулся к свету, Колька узнал его — один из тех, кто сопровождал старого Хранителя Памяти. Жук на его груди казался черным.

— Поспеши. Птицы Рокх уже накормлены.

Они вошли в лечилище.

Розовый, очень живой Рафаил сидел на боковой скамье и громко смеялся.

— Свисток, дружище! Где бегал, что видал? И ты голый!

Он был слишком шумлив и весел. Колька покосился на Дхарму — она медленно прикрыла глаза — все хорошо.

— Все хорошо, Рафа. Отбываем. Выдворяют нас, как персону нон грата.

— Пинком в задницу, — сказал Рафаил. — Двери отворяют, бандитов выдворяют… У-ах-ха-ха!!! — Он заржал с тупой жеребячьей радостью, рассыпая бахуш из кулечка: — У-ах-хаха-ха!!!

— Что это?! — вскрикнул Колька. — Он болен!

Володя с мучительной гримасой помотал головой.

— А ты, болван, зачем пришел? — Рафаил обращался к посланцу Нараны. — Голый, черномазый! И девка голая!

Колька вдруг понял, что сидит на скамье, а девушка обнимает его и гладит по щеке. И быстрым, острым шепотом утешает:

— Он здоров, Адвеста, он здоров… Успокойся, успокойся…

— Обнимаются, — удивленно заметил Рафаил.

— Здоров… Я закрыла его лоб, Адвеста. Володия понял. Я закрыла память во лбу… К утру она откроется.

— Обнимаются… — бормотал Рафаил.

Человек, стоявший у входа, сделал нетерпеливый жест.

— Память во лбу? Володь, объясни, — изнеможенно попросил Колька.

С той же мучительной гримасой Володя стал объяснять, что Дхарма сделала Рафаилу нехирургическую лоботомию, то есть отключила каким-то образом лобные доли мозга. Без этой процедуры Рафаил не мог бы ходить от боли, а сейчас он чувствует боль, но не сознает, что чувствует…

— Так, — вздохнул Колька. — Дхарма… Уверена ли ты, что к утру память во лбу откроется?

Она погладила его по щеке. Он был так выжат, что не отстранялся — гладит нежной ладошкой, хорошо… Рафаил от возбуждения перешел к тупой флегме. Жевал сушеных термитов, икал. Бледный Володя сунулся в блокнот.

— Поспешите, — сказал человек с черным жуком. — Врач Дхарма, ты с ними?

Руки разжались. Девушка поднялась с колен и сурово спросила:

— Кузнец, почему ты распоряжаешься в лечилище?

— Я — Хранитель Памяти, — ровным голосом возразил человек. — По воспитанию я действительно Кузнец, но здесь представляю Нарану. Ты полетишь с больным пришельцем?

— Я — Врач, — сказала девушка.

— Ты полетишь вместо меня и передашь по гонии, когда все кончится.

— Хорошо. Колия, больного надо вести под плечи, я понесу лекарства. Иди, Кузнец…

Все. Больше она не смотрела на него. Утром они расстанутся. Колька поднял себя с беспощадным усилием воли — в этой драке не было гонга на перерыв, и секундант бросил его в последнюю минуту. Он подсунул плечо под Рафкину вялую руку, пробормотал: «Взяли…», и они поплелись к выходу. Волоча ноги, Рафаил хныкал: «Не хочу, не хочу, не хочу!» Человек с черным жуком повел их в черную молчаливую ночь, закрытую сверху куполом лунного света.

Глава 3

Получасом раньше Ахука попрощался со старым Хранителем Памяти на перекрестке трех дорог. Потеребил бороду пятерней, собрал животных на поводки, приласкал Тана, успокоил собак. Он не собирался задерживаться до утра в поселении и идти к Наране, как просил старик, и в то же время не знал, куда себя девать. На Границу он решил не возвращаться по крайней мере еще несколько дней. У него есть дела поважнее, чем возня с пожирателями крыс. Отряд будет выжимать их из Равновесия. Он прикинул, что обезьянолюди прорвались вчера утром. Их отогнали сегодня к ночи.

171