Обсидиановый нож - Страница 199

199

Поднялся шум, как в школе на переменке, загремели струны таоби. И прозвучал насмешливый голос Ахуки:

— Дети, оставьте своих игральных собачек! — а голос Брахака напомнил:

— Совет тревоги продолжается.

— Наблюдающий Небо назвал нас детьми, почтенный! — весело прорычал Лахи. — Чего еще хочет Наблюдающий Небо?

— Расскажи Наране о болезни этого человека и узнай ее мнение, Врач Лахи.

Шум как обрезало. Лахи, передав больного Охотникам, сел к гонии. Акшах безотрывно, жадно смотрел на пришельца — Колька прошептал:

— Не пойму, чего Ахука добивается…

Дхарма, в свою очередь не поняв его, пояснила, что каждое разумное и выполнимое предложение обязательно принимается советом тревоги. Но Ахука знал, что он делает. Ахука остановил Лахи и проговорил спокойненько:

— Вызови Нарану поселения Водяной Крысы, Лахи…

— Прихоть, — сказал Строитель.

Врач комически оглядывался. Тал хохотал и хлопал Джаванара по спине. «Ловко, — думал Колька. — Об этой Наране и говорилось, что она в глубокой пещере…» Тем временем Ахука надумал — или сделал вид, что надумал — новый фокус. Он попросил, чтобы участники совета съели по двойной порции бахуш-ниса. Зачем?

— Вам предстоит услышать несообразное, — пояснил Ахука.

Ага! Тут их пробрало всерьез. В тишине съели бахуш и внимательно слушали, как Лахи вызывает далекое поселение. Минуты через две гония передала стремительными, дробными звуками ответ Нараны: «Управляющий Равновесием Акшах не здоров и не болен. Он умер. В его голове иной смысл и разум, вложенный сестрой моей, что в поселении Синих Холмов», — громко перевел Лахи.

Замерли все. Приподнялась Дхарма. Тал уронил инструмент. Лахи схватился за подбородок. Даже Кольку, заранее знавшего о «потерявшем имя», потрясли эти жуткие слова — он, сидящий между вами, не Акшах, а нечто другое, поселившееся в его теле!

Наблюдающий Небо не торопился. Людям надо прийти в себя. Ахука лишь смотрел на Брахака. Колька понял этот взгляд: не верил с самого начала — и вот тебе… Брахак пожал плечами. Лахи спросил:

— Что знает об этом Наблюдающий Небо? Уберите шумных животных, Охотники!

— Что я знаю, — медленно проговорил Ахука, — того я не стану говорить при Потерявшем имя…

Костлявого человека увели Охотники. Он шел с беспечно-независимым видом — тощий, ясноглазый, с кожей, выцветшей от жизни в подземельях Памяти. И Ахука стал рассказывать то, что уже знал Колька: о вспышке новой Звезды. Раджаны слушали его с крайним напряжением. Не помогала и двойная доза бахуша: «Раджанам невмоготу говорить о противоречивом». Им и было невмоготу. Но Ахука говорил безжалостно, зная, что бахуш удержит их на краю нервного срыва. Бегая живыми глазами по лицам слушателей, он объяснял, что единственный выход — построить Равновесие, способное просуществовать без Наран. Построить Равновесие, и в будущем не подверженное таким случайностям, как вспышка Звезды, или наводнение, или просто затянувшийся период дождей — как было три дюжины лет назад. «Говорил я об игральных собаках, раджаны. Их челюсти — без зубов, и лапы — без когтей, но они ухитряются оставлять шрамы на коже ребятишек, играющих с ними в воспиталищах. Знаете ли вы, что Управляющие Равновесием в каждом поколении отсеивают игральных собачек, склонных к бешеной болезни, блошливости, злобному поведению? И знаете, что собачки заболевают и тем, и вторым, и третьим… Во имя Равновесия! Представьте себе будущее: от полуночи до полудня соберутся Советы тревоги, раджаны укрепят свой разум и решат заменить больных Наран материнскими почками от единственной здоровой. Есть другой путь: Великая, с которой сейчас говорил Лахи, сумеет найти лекарство от болезни своих сестер. Но кто уверит нас, что в следующем поколении не вспыхнет еще одна Звезда? Кто нас уверит, что безумие не посетит Великих снова, как бешеная болезнь посещает игральных собак?

Слушайте меня, раджаны. Рядом со мной сидит пришелец из Равновесия, давно прошедшего нашу дорогу — так давно и так тяжко, что прошлое ими забыто. Их новое Равновесие свободнее и прочнее прежнего — они вольны пользоваться живым и неживым по своему выбору. Они летают без Птиц и переговариваются без гоний, и накапливают знания без Наран. Живое употребляют они лишь в пищу и для одежды, но Головастым необходимо многое помимо пищи и одежды… И я спрашиваю вас: должны ли мы повторять их дорогу? Не сократить ли ее? Исподволь ввести в наше Равновесие рукодельные науки, избавиться от страха перед случайными изменениями живого…»

Ах, это было великолепно! Бесстрашие всегда великолепно. Лохматый коричневый человек с привычно прищуренными глазами астронома и мускулистым торсом лучника замыслил ни много ни мало — замену одних средств производства другими. Он хотел изменить сущность, основу всей цивилизации! Но вместе с восхищением Колька испытывал странное чувство, новое для него. Вроде бы «антиэнтузиазм». Было непонятно одно существенное обстоятельство. Раджаны имели единственную догму: каждое действие должно быть продумано до конца, со всеми последствиями последствий. Ахука предлагал глобальное — в их масштабах — действие, с гигантским по сложности и непредставимым резонансом. Непонятно… И тут Колька ощутил… наверно, то же самое, что ощущали раджаны. Замутило, закружилась голова; раздвоенное сознание захлебывалось в противоречиях. С одной стороны, было понятно, что действие необходимо — не ждать же гибели, сложа руки! С другой стороны, вмешательство, предложенное Ахукой, еще увеличит хаос. А что делать? Перенести Наран в глубокие пещеры и дожидаться нового бедствия? Собственно, почему должно быть новое бедствие, непонятно…

199