Обсидиановый нож - Страница 215

215

Дхарма сидела в стороне. Колька поймал ее выжидательный взгляд, подошел к Ахуке и Джаванару, таким стройным и высоколобым, тонким, что пришлось оглянуться на воду, покрытую черными точками и заново понять — косоплечие там, не приснились…

Они думали. Стройные атлеты с могучим, тренированным, молниеносным мозгом решали судьбы обезьянолюдей, которые двинулись в поход, повинуясь не разуму — стадной панике, которых простая переправа вынуждала к мучительным, непосильным потугам мысли. Решение задачи «вода — бревно — человек» было величайшим триумфом их сумеречного сознания, венцом абстрактной мысли каменного века… Что побудило их сбиться в стадо, бросить охотничьи угодья, детей и через болотные джунгли двинуться в Равновесие? Нашествие хищников, неурожай плодов или черные дымы кузниц, маячившие над горизонтом? Никогда не узнать доподлинно, но по хмурым лицам Охотников и гневным Кузнецов можно было судить, что они склоняются к последней причине. Сию минуту надо было решать их судьбу. Сейчас они начнут карабкаться на берег, передовые дождутся основной массы и пойдут дальше, в Равновесие…

— Без крови их не остановить, — сказал Джаванар. — Нужны Охотники пяти поселений, чтобы их осилить и вывести из Равновесия.

— Прежде они разрушат кузницы, — сказал Ахука.

— О чем мы спорим? Малоголовые не виноваты перед нами. Мы виноваты, не приобщив их к Равновесию, — сказал Кузнец Гишан.

— Пустые споры, — сказал незнакомый Охотник. — Закон Границы говорит ясно: «Не убивай без необходимости». Тысяча малоголовых! Спасение кузниц не обелит их убийц. Надо отступать.

— Они разрушат кузницы, — повторял Ахука. — Мы должны охранять кузницы наравне с Великими, невзирая на кровь.

— Отстоять кузницы возможно, только отстояв все поселение, — сказал Джаванар. — Защита поселения начинается здесь, — он прозвенел тетивой. — Мы не убийцы, Наблюдающий Небо!

— Почтенные, выслушаем Адвесту, — сказал Кузнец.

— Здесь я не имею голоса, — стесненно ответил Колька. — Но если их можно остановить без убийства, то я за это.

Дхарма сидела над обрывом, обхватив колени тонкими руками. Она видела то же, что и остальные — сотни бамбуковин приближались к берегу, еще минута — и передовые нащупают ногами дно.

Колька беспокойно оглядывался, ему казалось, что разговаривать поздно — сейчас малоголовые полезут вверх по обрыву…

— Кузницы построим новые, — сказал он. — Правда, Ахука?

Наблюдающий Небо ответил ему странным взглядом, быстрым поворотом глаз, ставших прозрачными, как агаты. Махнул рукой и вразвалку пошел к дороге, подсвистывая собак. Его спина выражала такую безнадежность, что жутко было смотреть.

— О-хо-хо, — вздохнул Джаванар. — Пора… Стрелы на тетивы.

Веером взлетели три «поющие стрелы» — сигнал к отступлению. Их воющий звук услышали Охотники по всему берегу и начали отступать, растягиваясь в редкую цепь. Ближайшие сутки они проведут в непрерывном напряжении, они будут пасти стадо малоголовых, как пастухи, не дадут ему рассыпаться по Равновесию. За эти сутки подойдут Охотники из ближних поселений, по двое на одного малоголового, с тысячными сворами собак, и возьмут их голыми руками, задурманят снотворным питьем и на слонах и лошадях переправят далеко за пределы Равновесия. Бескровно все обойдется, с высшей человечностью, но кто подсчитает ущерб от Границ, оголенных в других местах; от целых порядков оборванных и изломанных плодовых деревьев, уничтоженных животных? Скольких Певцов, Художников, Воспитателей это нашествие заставит перейти в Охотники?

И еще придется восстанавливать кузницы, послужившие всему причиной…

Кольку отправили вместе с Дхармой — устраивать временное лечилище в нескольких километрах от поселения. К счастью, великие дожди запаздывали в этом году, и все свободные от облавы могли расположиться под открытым небом: четверо носильщиков, Врач Лахи, женщины, двое-трое больных и Гийкхаг, которого несли на носилках. Кольку устранили от облавы — вежливо и категорично. Малоголовые, в сущности, кротки и медлительны, но в такой огромной массе они опасней Большезубых, — объяснял Джаванар. Раджанов много, а пришелец — один. Другие мужчины, не Охотники? Э-а, они всю жизнь провели в Равновесии…

Колька подчинился. Сидел об руку с Дхармой и спящим Гийкхагом и вспоминал, как они сидели над Рафаилом. Держал в ладони ее маленькую, твердую руку, и крутилось, плясало под воспаленными веками: косоплечий неандерталец с ликом беспризорника, Рафаил, и отчаянные агатовые глаза Наблюдающего Небо. Что же будет теперь? Они с Ахукой отстроят кузницы, предположим… В глубине Равновесия, дальше от Границ, чтобы не привлекать шумом и дымом младших братьев? Но этому воспротивятся Врачи и Управляющие Равновесием. Не позволят травить культурный лес и людей, Дхарма знает, что говорит. Ахука тоже не отступит. Ахука нипочем не отступит, думал Колька, и ему становилось нехорошо от этой мысли, потому что утром он мог еще прикидывать так и этак, хоть помечтать — и Ахуку не подведет, и с Дхармой не расстанется, но теперь он должен остаться. После разорения. Он целовал ее ладонь. Дхарма, так и не привыкшая к поцелуям, грустно улыбнулась ему.

Приближался вечер. Пятьдесят пятый по счету закат в его второй жизни. Поднималась Луна, с гор подуло холодом — лучшее время для дороги. Рука Дхармы осторожно выскользнула из его ладони.

…Раскатились на бешеном галопе копыта. По траве мчался Гишан. Осадил лошадь, прокричал: «Уходите на восход, они обезумели! Убивают! Убили Наблюдающего Небо!»

215